Женщина, показывая интерьер своей квартиры, как будто даже весела. Той самой веселостью, которая позволяет ей сдерживать невольно набегающие слезы от обиды и накопившейся усталости от безуспешных попыток решить проблему.
— Мусор решили сжечь по весне в печке. А что там за мусор-то? Бумага одна. Муж зажег и ушел на работу. А я следом за ним прям выскочила – дым во все стороны из печи так и лезет. Чуть не угорела. Смотрите, как она перекосилась. А вместе с ней и дымоход.
Печь уже даже не перекосилась. Печь как будто опрокинулась, прося поддержки у стоящей рядом стены. Опрокинулась, придавив и загородив собой стоявший в углу умывальник так, что его уже невозможно вытащить.
Не уступают печке и полы, местами проваливавшиеся дырами, местами – вздымающиеся непокорными волнами. Мебель стоит вкривь-вкось, не находя для себя твердого основания. Стены. Про такие стены говорят, то они держатся на обоях.
— Мы все комнаты в свое время обколотили фанерой, вот и не сыпется пока нам на голову. А сейчас уже ничего не делаем.
Хозяйка рассказывает, что, когда дом признали аварийным – а было это еще в далеких 80-х годах, жить в нем люди продолжали. Но время от времени захаживали еще к ним комиссии, осматривая, сколько еще они могут продержаться. У соседей-алкоголиков, не заморачивавшихся интерьерными вопросами, от сырости рухнула штукатурка с потолка и стен. Их быстренько переселили в новое жилье. Семье Ермолаевых, недальновидно делавшей ремонт квартиры дважды в год, комиссия заявляла: «Так у вас еще жить можно».
А жить становилось все сложнее и сложнее. Уже съехали все соседи, жившие за стенкой – стало тяжелее отапливать квартиру. Тепло легко покидало ее сквозь тонкие межквартирные перегородки. За зиму иной раз сжигали по три машины дров. Дом продолжал угрожающе проседать, кривиться и гнить. К тому же прибавилась и новая беда – мародеры. Их присутствие можно было обнаружить и по движению в соседних пустых квартирах, и по пропадающему с крыши железу. Пока удается отвоевывать ту часть листов, что защищает их жилье. Для этого приходится караулить их в ночное время.
— Муж ходит, смотрит, чтобы не сняли. А что делать? Иначе совсем ведь без крыши останемся.
Те места, которые отвоевать не удалось, тут и там пестрят молоденькими топольками и березками, проросшими в бревенчатой трухе.
— Не могу понять почему, но наша очередь – мы и стоим в программе переселения аж с 1982 года – постоянно передвигается. Если верить тому, что нам сейчас говорят в администрации, то переедем в новое жилье мы не раньше, чем через шесть лет. А мы уже эту зиму боимся не пережить. Я устала ходить по кабинетам – все без толку. Да еще и разговаривают с нами таким тоном, будто не они нам, а мы им что-то должны.
Парадокс ситуации заключается еще и в том, что жильцам исправно приходят квитанции на уплату коммунальных услуг. Это при том, что, повторимся, дом уже много-много лет назад признан аварийным и, по законодательству, плата за проживание на этой территории взиматься не должна.
— Мы два года не платили после очередного признания дома аварийным. Потом пришла «Федерация» (управляющая компания, прим. авт) – и счета стали исправно приходить. Около 400 рублей в месяц начисляется. А я что… Я хожу и плачу, потому что мало ли что, долг накопится…
Во время очередного рейда комиссии, прошедшей в сентябре 2011 года, в документе, описывавшем состояние жилья, было отмечено, что «В доме никто не проживает». Чуть ниже «состояние дома №73 по улице Краснофлотская в городе Серове неудовлетворительное… следует отнести к категории непригодных для проживания». Написали об этом те же самые люди, которые, окидывая равнодушным взглядом «гуляющие» стены и полы, говорили жильцам про то, что «здесь жить еще можно».
— Как вариант, мне неоднократно предлагали переехать в барак в Зеленцовском. Временно, конечно, говорят в администрации. Но вы ведь понимаете, что нет у нас ничего более постоянного, чем временное. Да и квартиры в предложенных бараках такие же полуразрушенные, как и наша, зачем я буду менять шило на мыло?
Еще неделя – и наступят заморозки. Через месяц ударят морозы, и выпадет снег. Печь исправно дымит, но уже не греет. И если что-то срочно не решить, люди, вынужденно проживающие в единственной квартире четырехквартирного полуразрушенного дома по Краснофлотской, 73, рискуют банально погибнуть. Либо угореть, либо замерзнуть ночью в собственных постелях, либо от постоянного переохлаждения «заработать» бронхит или пневмонию. Либо из-за очередных мародеров, позарившихся на скудное пенсионерское имущество и остатки железа на крыше.
Последние отписки, пришедшие в ответ на их запросы, обещают переселение в конце 2017 года. И то при условии, если подрядчик, строящий квартиры для переселенцев из ветхого жилья, сдаст дом вовремя. Когда подрядчики сдавали жилые дома вовремя, и несли за это ответственность, история не припомнит.
Поэтому так блестят глаза хозяйки – она изо всех сил пытается не расплакаться. Потому что ей страшно. Потому что инстанции, обязанные защищать ее права, презрительно отмахиваются от нее бумажками. Потому что найти правду негде…
Поделись новостью в социальных сетях
