В Серове подвели итоги конкурса исторических рефератов

Сам-то любишь родное пепелище?

Роберт Льюис Стивенсон

Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилах тесных
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой на равне.

Король глядит угрюмо
И думает: «Кругом
Цветет медовый вереск,
А меда мы не пьем.»

Но вот его вассалы
Заметили двоих —
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, —
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но никто из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
— Плетка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!

Сын и отец смолчали,
Стоя у края скалы.
Вереск шумел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
— Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь.

Старость боится смерти,
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну,-
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал.
— Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал.

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пусть его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед.

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

— Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен,
Пусть со мною умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.

не всем дано «глаголом жечь сердца людей»

тепловая смерть…

((:-( :-))

неладно в той стране, которая нуждается в героях…

покой нам только снится

«культура — это не театр, живопись и музыка, и даже не «сделанное» в противовес «природному», и уж конечно не воспитание изящных манер.» — это мнение кого то…

«Культура — это довольно жесткий набор норм и правил, а также набор поощрений за их выполнение и наказаний — за нарушение.» — это больше подходит под статьи закона…

Отношение полов — это физиология…

Итог; статьи закона с элементами культуры, глазами приматов имеющих «трубное зрение», которое у них вырабатывается в связи с нехваткой кислорода…

несомненно, Блок в интерпритации ближневосточного язычества понимал больше чем в скифской культуре…

Совершенно веро , скифы не являлись язычниками , так как руны и язык русов произошел от скифского . Вот культура это языческое слово , означает возделывание , выращивание . «Я — Атум, существующий, единый. Я — Ра в его первом восходе. Я — великий бог, создавший себя сам, создатель своего имени «владыки эннеады». Я был вчера; я знаю завтрашний день…» — всё это языческий эпос .
Вражины впали в раболепь … — бай в астану , а люди в степь …
Свитейший культа интерес… — ведмедь в москву , а люди в лес …

Об этом хорошо представленно в Ветхом завете .
Если какая либо мерзость (дохлая мышь) упала в сосуд с пшеницей , то семя чисто . Его посади и оно взайдет . А если мышь упала в сосуд с пшеницей налитой водой , то это уже нечисто.
Здесь мудрость . Если православный или какой другой священник говорит чистое слово Божье , то это семя ! Оно чисто .
А если он начинает растолковывать на свой манер , то это уже пища . И в зависимости от того , как он толкует , она может быть осквернена или чиста .
Потому и сказано : Говорит ли кто , как слова Божии … Вот другой пример язычества .