Международный авиационный комитет изучает данные бортовых самописцев пассажирского Boeing, который потерпел катастрофу в Ростове-на-Дону. Специалисты вскрыли два черных ящика. Один из них – параметрический, он фиксирует технические характеристики полета, не пострадал. Об этом заявил замглавы МАК и добавил, что речевой самописец получил серьезные повреждения, сообщает НТВ.
Спасатели собрали на месте крушения около двухсот фрагментов тел погибших. Аэропорт Ростов-на-Дону был закрыт более суток. Место катастрофы. Фото: Фото: Александр Захаров /vk.com
Сергей Зайко, заместитель председателя МАК: «В настоящий момент можно сказать, что мы имеем запись данного полета. Регистратор работал вплоть до столкновения с землей.
Работы по звуковому речевому самописцу продолжаются. Получил также механические повреждения, разрушен кабель данных. Работы по восстановлению информации будут продолжаться. С параметрической информацией уже специалисты начали работать, проводится предварительный анализ данных».
Среди основных версий следователи рассматривают ошибку пилота в сложных метеоусловиях и неисправность руля высоты.
Летевший из Дубая Boeing 737 при посадке неожиданно дал крен и стал стремительно падать, свалился в штопор и носом вошел в землю. Катастрофа произошла в субботу рано утром. На борту находились 62 человека, все они погибли.
На месте крушения не был целых тел погибших — только фрагменты. Обломки воздушного судна уже убрали с взлетно-посадочной полосы. Аэропорт Ростова-на-Дону возобновит работу сегодня, в понедельник.
«Он был авиатором. Наверняка все понял»
В соцсетях пользователи рассказывают о погибших в авиакатастрофе.
В самолете, заполненном на треть, летели 55 пассажиров – граждане нескольких стран. Так, на борту была семья индийцев – муж и жена работали в СПА-салоне Ростова и возвращались из отпуска, который провели в Арабских Эмиратах. В катастрофе погибли Сергей и Ольга – пара 20-летних ребят, который месяц назад стали жить вместе и хотели пожениться.
Студентка и начинающий предприниматель, влюбленная пара. провели в Эмиратах романтический отпуск. Фото: lifenews — соцсети
Веремеевские, Виталий, Наталья и 7-летний Александр, всегда отдыхали вместе. По словам знакомых семьи, Виталий Веремеевский из семьи потомственных авиаторов.
– Родители его работали в аэропорту, — продолжают собеседники. — Раньше Виталий сам летал на АН-12 в составе экипажа. Хотя летчиком он не был. Но авиационное дела знал «от и до». Потом перевелся в коммерческий отдел. Работал уже в наземной службе.
На своей страничке Виталий даже оставил статус – «первым делом самолеты».
– Он боялся летать пассажиром, потому что слишком много знал. В полете даже уснуть не мог. Всегда контролировал обстановку во время полета, за погодой за бортом следил. В это раз он, наверняка, сразу понял, что произошло. Но вида, скорее всего не подал, чтобы не испугать близких.
В роковом рейсе оказалась и семья из украинского города Свердловска нынешней Луганской народной республики. 40-летний Павел Цегельский с 30-летней женой Светланой и четырехлетним сынишкой Даниилом решили отдохнуть от тягот послевоенного времени в Дубае. Павел был частным предпринимателем, занимался торговлей, заработал денег на поездку. Из Ростова им лететь было удобнее, чем через Украину. Тем более что Павел был сторонником ЛНР и активистом партии «Мир Луганщине». От первого брака у него остался старший сын.
Сын супругов Цельских, 4-летний Даниил, был самым маленьким пассажиром Боинга. Фото: соцсети
А вот уроженка Харькова 25-летняя Анна Сергеева возвращалась из Дубая, где работала последние полгода визажистом, домой. Одна из последних записей на ее страничке в соцсети гласит: «Когда ты будешь ценить то, что у тебя есть, а не жить в поиске идеалов, тогда ты по-настоящему станешь счастливым».
Анна Сергеева решила слетать на родину из страны, где работала. Фото: соцсети
«Надо было уходить на другой аэродром»
С резкой критикой действий экипажа «Боинг-737», разбившегося в Ростове в ночь на субботу, выступили многие действующие пилоты. Они считают, что все обвинения в адрес аэропорта надуманны, и сам командир воздушного судна допустил грубую ошибку. Рассказывает заслуженный пилот РФ Константин Онохин, интервью с которым приводит МК.
– Я сам летчик, и всегда стою за летчиков. Но тут хочу сказать, что первоначально у командира воздушного судна, Царствие ему небесное, был шанс. Господь дал ему время осмыслить то, что он творит. Он зашел на посадку, не справился. У него на тот момент были небезопасные условия для посадки. Он мог прослушать то, что творилось вокруг. Другие же борта ушли на запасной аэропорт, один – в Стамбул, второй рейс сел в Краснодаре.
Как у профессионала, который ни раз попадал в подобные ситуации, у меня возникает вопрос: «Что ты два часа делал в зоне ожидания, пугая пассажиров?» Командир воздушного судна мог вернуться с этим топливом обратно в Арабские Эмираты, мог сесть без всяких проблем в Краснодаре, Минеральных водах, Стамбуле, Москве. Верю, что был и сдвиг ветра, и предельные условия по болтанке, но зачем он лез туда второй раз?
Его решение можно объяснить только упертостью, матчасть ведь у него работала исправно. У КВС было много времени проанализировать ситуацию и принять правильное решение. Этого не было сделано. Последовал заключительный заход, который оказался последним. Сначала напугал пассажиров, а потом убил.
— Много претензий сейчас предъявляется диспетчеру и администрации аэродрома, которые по мнению обывателей, просто могли закрыть аэродром.
— По имеющейся у меня информации, минимум аэропорта не был нарушен, Ростов-на–Дону фактически не закрывался. Нижняя граница облачности, видимость, состояние полосы, ветровой режим – соответствовали норме. Диспетчер в данной ситуации нес консультативную функцию, — говорит Константин Онохин. – Он информировал экипаж о погоде, о коэффициенте сцепления и, наверняка, задал вопрос: «Как долго вы собираетесь находиться в зоне ожидания?» Этот вопрос подразумевает под собой, наличие остатка топлива в зоне ожидания в случае захода и ухода на запасной аэродром.
Я как–то летел на «Ил-96» из Сингапура, пришел в Москву, в Шереметьево была аналогичная погода, снег, ветер, мы крутились в зоне ожидания 40 минут. Диспетчер говорит: «Вы свое отбыли, погода не улучшилась, ваше решение?» Я говорю: «Мы, не снижаясь, уходим в Минск». Сели в Белоруссии, они восхищались нашим самолетом, тем, что мы 13 часов, от взлета до посадки, были в воздухе. У нас на подлете к Минску было в запасе топливо, чтобы выполнить повторные заходы.
Я прекрасно знаю этот аэропорт, там всегда осенью и весной бывают сильные ветра, что обусловлено степной местностью. Там нормальная взлётно-посадочная полоса с искусственным покрытием размером 2500×45. Если садиться с курсом на северо – запад, она плавная, имеет форму ложки. Ничего там сложного для среднего летчика нет. Есть полосы и посложнее.
Поделись новостью в социальных сетях
