«У нас православное мышление» — священник о современной молодёжи, вере, церкви.
Пожалуй, ни для кого не секрет, что в условиях нынешнего времени тема Бога, вероисповедания, а также всевозможных религиозных организаций является одной из наиболее актуальных и важных. Пока РПЦ неуклонно отстаивает свои права в нашумевшем деле об Исаакиевском соборе, отечественные средства массовой информации всё чаще и чаще публикуют новостные сводки, связанные с местными задержаниями за так называемое «оскорбление чувств верующих»; стремительно разворачивающееся противостояние между взрослыми и некогда безразличными, но теперь предусмотрительно вооружившимися небезызвестным трудом английского учёного Ричарда Докинза «Бог как иллюзия», подростками привело к довольно бурной популяризации религии среди молодёжи. Все эти события, безусловно, вызывают разнообразные вопросы и трудности.
«Глобус» решил побеседовать с иереем Алексием (в миру Алексей Батаев) серовского храма во имя Святого Архистратига Михаила и попытаться разобраться в ряде спорных ситуаций.
Иерей Алексий (в миру Алексей Батаев) серовского храма во имя Святого Архистратига Михаила. Все фото: Татьяна Никипорец.
— Добрый день. Расскажите, как Вы пришли к религии? Как стали священнослужителем?
— Моя история достаточно простая. Я не являюсь членом религиозной, истинно верующей семьи. Обычная советская семья, как и у многих. Но, как и у многих, у нас есть непростые верующие бабушки, которые, конечно же, очень радеют о своих внуках и направляют все свои силы, чтобы воцерковить их. Меня очень увлекали жития разных святых. Я был мальчиком, поэтому мне нужно было такое… «живое» православие. «Живые» святые, мужественные, с которых можно брать пример. Они всегда воспитывали во мне отвагу и, самое главное, благодаря ним, я видел перед собой цель в жизни — Бога.
Дальше я рос. Шли годы. Я хотел служить в армии, попал в пограничные войска, подписал целевые контракты, окончил школу прапорщиков. Служба шла как по маслу, однако в один совершенно удивительный момент я почувствовал себя не в своей тарелке, как будто то, что я делал, уже не удовлетворяло меня. Недалеко был храм, которому я ранее не придавал особого значения, однако когда я зашёл в него, все те воспоминания долгих лет моего детства как будто упали на мою голову. И в тот момент я понял, что должен посвятить свою жизнь Богу.
— В чем Вы видите основное предназначение священнослужителя?
— Если кратко, то я считаю, что у нашего общества должен быть ориентир. И священник как раз задаёт тот самый ориентир. Священник настраивает человека на правильный образ жизни, не даёт ему заблудиться, быть счастливым, безусловно.
— В последнее время идёт активная популяризация религии среди молодого поколения. Если Вы следите за СМИ, то могли встречать новости о возможном введении некого курса православной культуры в обычных среднеобразовательных школах. Как Вы считаете, каковы плюсы этого? Минусы?
— Чтобы преподавать этот курс, нужно иметь квалифицированного педагога. Педагога, который не исказит православие. И в стране с этим большая проблема. Ведь православие можно так преподать, что люди его возненавидят. Скажут: «это нельзя, то нельзя!», а православие всё совершенно по-другому объясняет. Зачем, к примеру, нужен пост? Чтобы у тебя была воля, чтобы ты мог быть себе хозяином, чтобы тобой не управляли твои привычки и слабости, чтобы воспитать дух. Основы православной культуры подразумевают собой не воцерковление ребёнка, а знание своей культуры. Там нет изучения молитвы «Отче наш», нет изучения того, чем занимается священник, какие службы он проводит, и что они значат.
У нас православное мышление. Почему? Потому что все хотят любить и быть любимыми. Одна жена, один муж и любовь на века. А больше чем миллиард человек считает иначе. У нас, допустим, выходной день — воскресный, то есть воскресенье. А почему? Потому что Христос воскрес. Или, к примеру, в России есть такие города как Архангельск, Троицк. Почему они так называются? Ребёнок должен знать.
Поэтому, если говорить о минусах, то это, безусловно, качество преподавания. Если не будет достойных педагогов, то лучше не делать такого курса, потому что мы принесём только больше вреда. Но плюсы в том, что человек возвращается к своим корням. Один философ сказал, что «если дерево не будет иметь корни — оно засохнет, так же и народ. Если не будет знать свои корни — исчезнет». Он размоется западной и восточной культурой, мы потеряем свою индивидуальность, к сожалению.
— А стоит ли в рамках такого курса оставлять выбор за школьниками и их родителями? Ведь у нас многоконфессиональная страна. Стоит ли изучать, например, ислам?
— Стоит. Почему нет? Но здесь опять-таки должно быть качественное образование. Потому как если педагог будет предвзятым, он превознесёт одну религию над другой, разожжёт раздор. В школе не может быть пристрастия, только констатация конкретного факта.
Мусульмане обязательно должны знать православную культуру. Они должны знать, с кем они соприкасаются. Мы же, чтобы быть корректными с мусульманами, должны изучать их культуру. Потому что Российская Федерация состоит из многих регионов и республик, которые далеко не православные.
У РПЦ нет врагов. Мы дружим с мусульманами, буддистами… Но если мы будем кидаться камнями, то никому от этого хорошо не будет. Например, у нас есть некоторые азербайджанцы, принявшие православие. Есть и славяне, которые переходят в ислам. И не нужно делать этих людей виновными или прокажёнными за то, что они меняют религию. Они сами за себя решают, за ними ответственность.
— В последнее время (особенно чётко это прослеживается в Интернете) довольно большая часть современных молодых ребят, несмотря на ранее названную популяризацию религии и верующие семьи, всё равно выбирает себе в качестве кумиров Ричарда Докинза — английского биолога, Александра Глебовича Невзорова — фактически лицо русского атеизма. Как бы Вы объяснили, почему такое происходит?
— Наша молодёжь, я так думаю, очень мыслящая. Она способна критически размышлять. Пример нас, православных, не является для них интересным или привлекательным. Поэтому молодые люди и идут от противного — дают какой-то отпор возможному православному невежеству. Я как священник с таким очень много сталкиваюсь. Мне могут говорить не совсем лицеприятные вещи, но я нисколько не осуждаю человека, я понимаю, что в его жизни не было доброго примера, который бы повлиял на него.
«У нас православное мышление» — священник поговорил с «Глобусом» о современной молодёжи, вере, церкви.
— А что бы Вы посоветовали родителям, которые столкнулись с такой ситуацией? Им следует принять точку зрения детей или пытаться, возможно, неким словом, привести их обратно к религии, Богу?
— Я думаю, здесь очень важно не разорвать контакт между чадом и родителем. Если камнем преткновения в их отношениях является религиозная позиция, то этот вопрос нужно оставить. Необходимо взаимопонимание. Когда родители будут настаивать на религиозном принципе, а ребёнок будет противиться, они перестанут понимать друг друга. И в этой ситуации, как бы родитель не хотел сделать что-то доброе для своего чада, у него ничего не получится. Можно где-нибудь вставлять пару добрых слов от религии. Например, когда дело касается праздников. Однако влиять, форматировать сознание чада — лучше не пытаться. Лучше любить его, сохранять с ним единство, молиться за него. И такой пример родителей поможет ребёнку в будущем переосмыслить свои жизненные позиции.
— Продолжая тему с молодёжью. Вы могли слышать о том, что у нас в стране формируется новая РПЦ. Только не русская православная церковь, а русская пастафарианская церковь. Пастафарианство — это сравнительно молодая религия, возникшая в США, адепты которой поклоняются некому летающему макаронному монстру. Неофициальная глава русской пастафарианской церкви — школьник из Москвы Михаил Самин. К слову, ребята даже пробовали подавать заявление на регистрацию собственной Московской епархии. Как Вы думаете, для чего молодые люди такое делают? И как к этому стоит относиться?
— Любопытно. Я, конечно, не сталкивался с таким, но мне было бы интересно с ними поговорить. Ведь у каждой идеи есть какая-то цель. А если говорить о том, как относиться, то нам православным — с любовью. Поиграть с ними в эти игры, почему нет? Сказать: «давайте мы с вами встретимся». Обсудить с ними богословскую форму, посмотреть, насколько она отвечает реалиям. И через такие непринуждённые разговоры, возможно, каким-то образом повлиять на них. Процесс запрета никогда не помогал. Самое главное, как я уже говорил, чтобы наши дети не имели разрыва с их родителями. Поэтому старшее поколение должно проявлять снисхождение, любовь. Эти ребята так себя показывают, раскрывают. Очень интересно пообщаться с ними, понять, что у них в головах. Я думаю, там найдётся три, четыре, пять, а, может, и больше довольно светлых мыслей.
Любой протест хорош тем, что он показывает нашу слабость. Я люблю слушать атеистов. Мне очень симпатичны нападки на церковь, так как я понимаю, что атеисты видят ненормальность, шероховатость. И благодаря им, я стараюсь, чтобы у меня на приходе такого не было.
— Довольно щепетильная, но важная тема. Статья 148 УК РФ об «оскорблении чувств верующих». В последнее время она стала очень популярной, ведь происходят задержания людей. Однако в ноябре 2016 года в Санкт-Петербурге небольшая группа местных священников вышла на улицу с акцией протеста против данной статьи. На плакатах были фразы «Бог поругаем не бывает», «чувства верующих защищает Господь, а не Уголовный кодекс»; некоторые отметили, что статья противоречит евангельскому высказыванию «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас». А как Вы относитесь к статье 148 УК РФ и как оцениваете действия этих священнослужителей?
— Я думаю, что у этих священников есть какие-то определённые богословские обоснования. С каждой цитатой, которая представлена в их лозунгах, я согласен. Но если посмотреть с другой стороны, Апостол Павел в священном писании говорит о том, что христиане должны подчиняться светским властям, не должны идти с ними в противовес. Злословить закон — значит пойти против принципов священного писания. Однако в данном случае нет никакого злословия, выражается своя частная позиция.
Эта статья очень пространная, потому что абсолютно все мы верующие. Кто-то верит в небытие Бога, кто-то в то, что Бог есть. Поэтому кого защищает эта статья? Православных? У нас много мусульман, у нас есть католики, протестанты. Внутри этих деноминаций возникают споры и взаимные оскорбления. Если взять атеистов, к примеру, того же Невзорова, то да. Там есть оскорбления в адрес разных священнослужителей. Однако я посмотрел не одну передачу такого толка с участием Невзорова и не увидел, чтобы он оскорбил непосредственно Бога.
Словосочетание «чувства верующих» — вообще непонятное, потому что оскорбить веру, значит оскорбить Бога, неуважительно отзываться о Пречистой Деве Марии, о тех людях, которые есть в священном писании. И порочное выражение о них — это оскорбление всех: православных, католиков, протестантов.
Думаю, данная статья ограждает от войн на религиозной почве. Поэтому… Ну, есть она и есть. Она во многом несовершенна. Но на самом деле, если меня или моего Бога оскорбят, я, конечно, выйду к этому человеку и буду с ним беседовать; я не буду желать ему уголовного или административного наказания, зачем? Такие проблемы необходимо решать в процессе диалога.
— Исходя из последних данных российских опросных центров, всего 14% верующих в стране ходят в церковь. Согласны ли Вы с такой статистикой? И если да, то с чем, по Вашему мнению, связана такая тенденция?
— Нет ничего страшного в малочисленности церкви, ведь сам Христос в священном писании называет нас малым народом. Тяжело проследить тенденцию, потому что у нас был коммунизм, было очень много антирелигиозной полемики. Тема религии осмеивалась, многое подменялось ложными сведениями. Допустим, был такой миф, что Христос как человек никогда не существовал на Земле.
Изначально была православная Российская Империя, поэтому храмы были полны. Потом случилась обработка сознания людей, над верой насмехались, говорили, что «верующий стал хуже вшивого». Однако на данный момент, судя по нашему приходу и приходам, о которых я знаю, прихожане растут. Может, это наблюдается локально…
Но в целом ещё один наш враг — это религиозная прохладность священников. В нас нет огня, как было у Иоанна Кронштадтского, к примеру. Есть и дискредитирующие вещи, притча во языцех — поп на Мерседесе. Я тоже поп, но я на «девятке» (смеётся). Священник — это образ Христа. А Христос говорил, что не имеет даже, где головы преклонить. Вся его деятельность состояла в том, чтобы проповедовать Царство Божие. И священник должен руководствоваться теми же принципами — проповедовать Царство Божие. Это наша цель. Если священники и наш православный народ будет показывать евангельский пример жизни, то ярое сопротивление и увеличение атеизма сойдёт на нет.
— В последние года многие эксперты говорили о некой клерикализации России. Иными словами, церковь добивается первенствующей роли в общественной, культурной, политической сфере жизнедеятельности. РПЦ высказывается на абсолютно любые темы. С экранов телевизоров Патриарх Кирилл делится мнением о том, что он думает по поводу ситуации в Сирии и на Донбассе. Как Вы думаете, действительно ли в нашей стране происходит клерикализация?
— Я лично общался с Патриархом. Он сказал: «батюшки, дорогие, служите Христу, не жалейте себя». Я бы не брался говорить, что церковь стремится на какую-то высокую государственную позицию. Да, церковь выражает антиабортную деятельность, Патриарх высказывался об этом. Но разве этот вопрос плохой? Разве его не нужно поднимать?
— Насколько я знаю, Патриарх подписывал некую петицию, нацеленную не на запрет абортов как таковых, а на выведение данной процедуры из системы обязательного медицинского страхования.
Иерей Алексий: «Мы на каждой службе поминаем всех украинцев: восток, запад. Мы молимся за всю Украину. Это постановление Патриарха. Церковь говорит, что братоубийства не должно быть в нашей жизни».
— Да, так и есть. Это шаг к людям в том, чтобы их налоги не шли на убийство детей. И здесь позиция церкви достаточно ясна. Что касается ситуации на Донбассе, я могу сказать, что у нас на каждой Божественной литургии есть молитвы за братьев украинцев. Мы на каждой службе поминаем всех украинцев: восток, запад. Мы молимся за всю Украину. Это постановление Патриарха. Церковь говорит, что братоубийства не должно быть в нашей жизни.
Вопрос с образованием. Учебники, по которым учатся наши дети, оставляют желать лучшего. В детях больше воспитывают ненависть к учёбе, нежели любовь к ней. И церковь тоже выражает свою позицию — объединиться, подумать, какие формы создать. Поэтому я не знаю ни одного высказывания от официального лица церкви, которое могло бы вредить нашему обществу.
— В рамкой этой же темы нельзя не вспомнить о довольно громких событиях, связанных с РПЦ, а также Исаакиевским собором, музеем-заповедником «Херсонес Таврический» и Всероссийским научно-исследовательским институтом рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) в Москве. Все эти учреждения хотят передать в руки русской православной церкви. И здесь важным остаётся реакция людей, выраженная в спорах, протестах и т.д.. Соответственно, возникает вопрос. Такими действиями РПЦ не подорвёт свой авторитет? Не потеряет ли доверия у народа.
— Я могу сказать, что у истинно верующих людей, стремящихся к Богу, ничего не подорвётся. Что же касается нерелигиозных территорий, то я не готов это обсуждать, потому что я не знаю об этом. Говоря о соборе…Как сказал Господь? «Отдайте Божие Богу, а кесарево — кесарю». Я думаю, что если есть собор, там должны проводиться службы, богослужения. Мы же не требуем какой-то небоскрёб, построенный за деньги государства. Если это здание религиозное, оно должно принадлежать церкви.
Напротив, если смотреть, как реагируют люди, то здесь я не понимаю сути проблемы. В чём она? Натура человека — протестовать. Так давайте протестовать ради протестов.
Если церковь будет забирать здание администрации — это вопрос. Зачем церкви здание администрации? Это понятно. Но мне хотелось бы поговорить с теми, кто протестует. Может, у них есть какие-то объективные мысли, может, они знают больше меня?
— Исаакий имеет статус музея. Там очень много различных экспонатов, которые нужно будет куда-то увозить. К тому же, если РПЦ удастся забрать собор, статус поменяется на церковь. Мне кажется, что люди протестуют именно против этого. Ведь Петербург — это культурная столица, его жители очень ревностно относятся к такому.
— Да, может быть. Однако государство после тысячелетия крещения Руси в 1988 году, стало активно отдавать храмы и монастыри церкви, где раньше были гаражи, клубы, библиотеки, хранилища для зерна…
Допустим, если бы меня выселяли из моего храма в, скажем, кинотеатр «Родина», было бы справедливым, если бы я протестовал против этого деяния?
— Я считаю, что вообще не нужно никого выселять. Однако раз сложилась такая ситуация, главное, чтобы была предоставлена альтернатива, куда я смогу переехать.
— Да, я думаю, альтернатива будет. Сто процентов.
Текст и фото:
Татьяна Никипорец
info@serovglobus.ru
Поделись новостью в социальных сетях
