Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды –
И чей–нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

1829
— Александр Сергеевич Пушкин

Или пусть из открытых ран
Моей крови напьётся вран
В ночь, когда соберётся гроза,
Пусть он выклюет мне глаза

И глазниц моих яблоки скользкие
Пусть насадят ежи на иголки,
Задыхаясь от удовольствия,
Моё сердце пусть выгрызут волки

В моих рёбрах пускай муравьи
Муравейники строят свои,
Белый череп на чёрной земле
Пусть убежищем служит змее

Или пусть через мой живот
Лучше дерево прорастёт,
Станет кроной моя голова
И на мне будет жить сова…

Он над лесною далью
давал за кругом круг,
потом, пройдя спиралью,
спикировал на луг.

Пенсионер, пожарник,
другие рыбаки
смотрели сквозь кустарник,
как сел он у реки,

как выпустил из брюха
две пары тонких ног
и как потом из люка
спустился мужичок.

К нему другой такой же –
скафандр и гермошлем, –
авария, похоже,
иначе бы зачем?

Поставили подмостки
на винтовой оси
и долго по-шоферски
копались под шасси.

Потом в лючок нырнули,
врубили нижний свет,
конечности втянули,
взлетели – и привет!

Остались только вмятины
от четырех опор,
да вот ромашка с мятою
там не растет с тех пор.

Чтоб разрешить сомнения,
писали мужики
бумаги в Академию
и в разные НИИ.

Событие нечастое –
и вот, как из ружья,
приехало начальство –
ученые мужья.

На месте потоптались,
где отпечатки ног,
о чем-то пошептались –
и выдали итог:

мол, это всё, наверное,
изученный вопрос –
явленье атмосферное,
гипноз-галлюциноз.

Потом сказали устно,
что ночью надо спать,
а если пьешь – закусывать,
а лучше – завязать…

А чтоб сомнений не было,
советовали впредь
не пялиться на небо,
а под ноги смотреть!
1981
Николай Яковлевич Дорожкин