Крутили черти фуэте
в сивушных кольцах перегара —
и капал воск из-под ногтей,
и шкуры лопались от жара.

Раззёвывала пасть земля.
Дымы неслись в апофигее.
И непременная петля
ждала того, кого согреет.

…был день. Земля в который раз
сошла с проторенной орбиты.
Шумел камыш, вплетался в джаз.
И даже не было убитых.

Человек закрывает глаза и ему на всё наплевать.
Он устал от людей и как платье себя износил.
У него есть сестра-душа, есть ещё родина-мать,
есть двоюродный случай и разве что нету сил.

Посылая всё то, что можно, ко всем чертям,
в бесконечных попытках жизни себя исчерпав,
он забился в какой-то угол и счастлив там
тем, что под синью неба так ласкова зелень трав.

Как хорошо не думать хотя бы один лишь век,
а если думать о чём-либо, то о вещах
не вызывающих тягу к тупому смыканию век,
сонному скул сведенью и ломоте в хрящах.

Человек закрывает глаза, чтобы вдруг наступила тьма,
став заменой космосу и научив, как быть.
Время от времени тихо сходи с ума,
если ещё осталось с чего сходить.

Крутили черти фуэте
в сивушных кольцах перегара —
и капал воск из-под ногтей,
и шкуры лопались от жара.

Раззёвывала пасть земля.
Дымы неслись в апофигее.
И непременная петля
ждала того, кого согреет.

…был день. Земля в который раз
сошла с проторенной орбиты.
Шумел камыш, вплетался в джаз.
И даже не было убитых.