Случайно в руки попала книга историка Л. И. Дзюбинского «Город Серов», изданная в 1972 году. Соседка хотела выбросить на помойку, а мне стало интересно вновь перелистать эту «макулатуру», на которой воспитывались все серовчане. В юношеском возрасте нас заставляли ее читать чуть ли не в приказном порядке. Книга «Город Серов» и подобные издания всегда были идеологическим инструментом влияния на население, и многие по-прежнему считают Льва Иосифовича своим мудрым учителем. Советская власть кого-то и осчастливила. Труды известного в городе историка являются для местных чиновников настольными книгами, служат подарочными экземплярами для почетных гостей Серова.
Интерес к местной истории растет, и очень многие события, произошедшие в Надеждинске-Серове, сегодня вдруг стали актуальным чтивом. Люди спорят, ищут факты, читают уже не только Дзюбинского. Чтобы понять настоящее время, нужно попробовать заглянуть в наше прошлое.
Красные знамена
Первых революционеров города власти тогда называли «ласково» либералами. Рабочие, под видом театрального кружка и совместного чтения книг, распространяли в народе запрещенную литературу, «открывали надеждинцам глаза»… Их не волновало, что пока большинство населения — их идеи отрицает и даже ненавидит.
На Надеждинском заводе были прочны православные традиции, существовала крепкая черносотенная организация, для которой примером служил подвиг ополченцев 1612 года под руководством Минина и Пожарского.
Очень важным событием коммунистической истории города стала осень 1905 года, когда немногочисленная оппозиция показала свою силу и впервые гордо пронесла по центральным улицам красный флаг. Во время всеобщей Манифестации в честь дарования свобод и памяти павших борцов они угрожали, обещали в клочья разорвать национальный триколор и свергнуть самодержавие.
В ответ на такое святотатство, толпа демонстрантов, состоящая из 2000 надеждинцев, стала гонять по поселку обнаглевших, пытавшихся спрятаться либералов, готовых в случае смертельной опасности защищаться выстрелами из револьверов и ножами. С помощью священников и полицейских, удалось избежать массового кровопролития и самосуда. Пристав Донов рапортовал начальству: …«Уверен, что сами либералы, спасенные нами, не забудут этого и не скажут что-либо дурное, как обыкновенно принято у нас в России винить во всем полицию».
Благодаря архивным материалам историка И. Фомичева «Надеждинск-Серов», стало возможным сейчас сравнить оригинальные тексты документов и их изложение на заданную тему. История нашего города была переписана, многие «страницы» вырваны, героями книг стали только коммунисты.
Помню, как в класс пришел лектор — грузный дядька с колючим взглядом и свой рассказ о городе он сопровождал демонстрацией книги Дзюбинского, Половцовыми — он нас пугал. В конце встречи учительница восторженно произнесла речь: «Ребята, советская власть нас всех любит, защищает. Мы живем в самой прекрасной стране мира! Вам понравилась лекция!? Да!»
Потом лектор разрешил всем желающим получшее рассмотреть фотографии города, девочки-хорошистки за всех пообещали, что эта книга будет в нашем классе самой любимой. И все школьные годы она занимала самое видное и почетное место в классе, и на полках библиотек.
В послевоенные годы ряд уральских литераторов за попытки написать честные, осмысленные работы по краеведению подверглись жестким и «мягким» репрессиям. Известный писатель П. Бажов по этой же причине дважды исключался из рядов партии и, в конце концов, переключился на сочинения сказок. Такое воспитание — кнут и пряник — прошли все советские летописцы.
В 70-е годы многие серовцы покупали Дзюбинского в надежде найти на страницах книги хоть слово правды, «слезинку» про годы сталинских репрессий. Ведь все старики знали и молчали, что и народные, и грандиозные стройки города, начиная от ДКМ и заканчивая станцией ГРЭС, начальным этапом строительства СЗФ… возводились при помощи репрессированных, детей спецпереселенцев, подростков из комсомольско-молодежных бригад, политзаключенных. Все возводимые производственные объекты имели стасус секретных и находились под охраной войск НКВД. Под контролем были мосты, важные дороги, заводы. Из тех, кто после ссылки и лагерей выжил и остался здесь, потом сформировали крупные строительные организации. Их трудом и любовью к жизни рос наш Серов.
Уже в 1931 году 50% населения огромного Надеждинского уезда составляли спецпереселенцы, а впереди еще был 37 год .., сталинская агония, когда заткнули рты фронтовикам — с их ненужными сравнениями: «как у них, и как у нас». В 1936 году газета «Правда» опубликовала статью «Самый грязный город на Урале», которая стала толчком для репрессий уже и среди местной коммунистической знати.
Никогда в местных СМИ не публиковались фотографии с другими героями первых пятилеток. Нам лишь показывают построенные ими объекты: дома, здания, цеха.., но без людей. В после сталинское время многие старались поскорее забыть эти гнусные места и массово покидали город и его окрестности.
У Дзюбинского 30-50 годы проходили под девизом «Все — для человека, все — во имя человека!»
Конечно, на первом месте — война, которая списала многие грехи Советской власти и сделала оставшихся в живых людей добрее, светлее. У каждого — своя память, коллективная история всегда проще и задорнее.
При Хрущеве, Брежневе местные заводы соревновались за звание «коллектив коммунистического труда». Серовские металлурги давали стране металл и сверх плана, но советская промышленность выпускала часто лишь «бумажные» трактора, автомобили, комбайны. В 80-м году всем обещали коммунизм, а подсунули — Олимпиаду и войну в Афганистане, «хрущевские» дома из серии, которые во Франции строились для переселенцев из северной Африки. И за это спасибо говорим.
Власть и историческая наука всегда действуют в одной связке, только не очень понятно: почему в России, в Серове в 90-е годы не прошла декоммунизация? Режим, вроде как поменялся, а люди — нет. Одна из причин — стойкая вера людей в начальников. Во многих странах мира коммунистами пугают детей, а в нас эта идеология впитана вместе с молоком матери и не удивлюсь, если когда-нибудь над городом вновь будет реять красное знамя Победы.
В «Городе Серове» очень хорошо описаны все этапы по свержению государственного строя, как действовать в условиях революционной борьбы, но книга, конечно, не является экстремистской литературой. Дзюбинский с удовольствием пишет, как коммунисты «пинками» выгоняли с завода опытных, требовательных начальников, создавали свои органы управления. Даже спустя 100 лет после социалистической революции призыв к рабочим Надеждинского завода вызывает сложные, противоречивые чувства:
«Миру-мир! Настал час великих испытаний. На нас, русских рабочих, лежит большая, ответственная историческая миссия. Товарищи рабочие! Смотрите вперед, разве вы не видите последнего боя с капиталистами?.. Теснее сомкнитесь под старое славное Красное знамя революционной демократии! Сплачивайте ряды и выходите на борьбу с правящей буржуазией! Довольно хозяйничать этой преступной банде. Вперед… Да здравствует международная революция!»
Ладно, с этой мировой революцией, нынешние заводчане не способны даже в городскую-то Думу выдвинуть своего депутата от рабочих, хотя бы ради интереса. Уже четверть века рабочий класс, народ молчит, со всем — соглашается. Даже по известному «земельному делу» никто, ни одна из общественных, профсоюзных организаций Серова не высказали своего мнения…
А памятник-то … настоящий?
На старых снимках видно, как выглядел бюст А.К. Серова с момента его установки в 1949 году на проспекте Ленина (Ленинский проспект) в сквере у заводоуправления. Таков был авторский замысел, исполненный рукой молодого тагильского скульптора Михаила Крамского, до войны он жил в Ленинграде и учился в Академии художеств. В Нижнем Тагиле он сотворил множество работ в стиле соцреализма.
Когда столичная богема стала возвращаться из эвакуации домой, Крамской остался, и создал в рабочем городе культурную среду «обитания»: Музей изобразительных искусств, художественно-графический факультет при пединституте…
При работе над бюстом в 1946 году скульптору было 29 лет. Еще три года ждали удобного момента, очередной круглой даты в судьбе летчика.
Из-за памятника пришлось переносить заводской конный двор. На лошадиной силе по узкоколейкам на завод много лет возили древесный уголь, кирпич.
Народ на праздничное мероприятие собирали в «добровольно-принудительном» порядке. На открытии присутствовал Крамской, после контузии в блокаду, он заболел и всю жизнь ходил, опираясь на костыль. Для привлечения масс была развернута торговля пирожками, играл оркестр. В газетах этого года серовцы читали статьи: «30 лет освобождения Урала от Колчака», «30 лет со дня смерти Я. М. Свердлова», «Маски сорваны». Но водопровод и канализация, городской парк отдыха, фонтан… еще построены не были — помешала война сбыться планам. Вместо дорог — непролазная грязь и деревянные тротуары, требующие ремонта.
Дом, в котором провел «надеждинские» годы Анатолий Константинович, сгорел, когда летчик жил в Москве.
Во время Гражданской войны в Испании наш Серов — Родриго Матео совершил несколько подвигов, а за разгром серовской эскадрильей вражеского аэродрома с самолетами, республиканское (прокоммунистическое) правительство обратилось в Верховный Совет СССР с ходатайством о присвоении А. К. Серову звания Героя Советского Союза. Благодарные «испанцы» подарили летчику, если не ошибаюсь, шикарный «Крайслер», но точно красного цвета. Появление сталинского сокола на дороге приводило в восторг всю Москву. Не исключено, что в СССР иномарку доставляли на пароходе, переполненном беженцами — женщинами и сиротами.
Эта война была коммунистическим Интернационалом проиграна. Серов спасал мир от зарождающейся фашистской чумы. Потом, в 41-м, испанские бригады участвовали в блокаде «колыбели коммунистических революций» — Ленинграда…
Украшением памятника является звезда Героя Советского Союза, но когда ас-интернационалист в 1938 году получал это звание «за Испанию», звезду еще не придумали. Такой сияющей золотом награды на его кителе никогда не было. А у военных с этим делом — строго. Несколько раз общественность и родственники летчика пытались в высоких московских кабинетах этот казус разрешить, но безуспешно — «не положено, нельзя».
До войны Анатолий Константинович был здесь один такой Герой, потом их стало столько… «живых и мертвых», но вся слава и поклонение почему-то достались ему одному. Это чистой воды совковая традиция. В 1945-м в город решили вернуться жить только двое Героев Советского Союза из Надеждинска-Серова: прославленный, боевой летчик Аркадий Коняев и «пехота» Алексей Мельников, который в геройском бою при форсировании Днепра « первым ворвался в траншею противника и в рукопашной схватке лично уничтожил более 10 немцев…»
Участнику Парада Победы Коняеву, заслужившему золотую звезду Героя за 17 сбитых фашистских самолетов, предложили должность коменданта общежития-«сарая», он не согласился, обиделся и уехал жить на Западную Украину. Мельников сперва работал политруком в училище, а затем ушел на метзавод.
На рубеже 50-60 годов Алексея Дмитриевича пригласили в Свердловск на встречу ветеранов. Завод, чтобы не ударить в грязь лицом, выделил для него деньги на приобретение «парадно-выходного» костюма, потому что своего приличного костюма у Мельникова не было. Семья Героя жила скромно, как все. Поначалу победители и чистой гимнастерке были рады, свои награды фронтовики спрятали в комоды и сундуки… В памяти «средне образованного» народа и власти есть только легендарный летчик и… все остальные, которыми даже не интересуются.
Да и сам Серов мог легко затеряться в истории. Помимо известных названий нашего города, современные источники раскрывают все новые предложения властей по переименованию Надеждинска — например, в Новосвердловск, в Дзержинск…
Много лет бюст летчика встречал-провожал заводчан и ежедневно покрывался толстым слоем заводской пыли. Работяги привыкли и шутили: «Толям, с нами вкалывает». Серова поставили на пересечении пешеходных дорожек и народ был вынужден каждый день об него «спотыкаться»: «Что за страна? Обязательно посреди дороги надо поставить столб».
Родной завод «дышал» так, что ближайшие к предприятию улицы напоминали какой-то инопланетный пейзаж: жалкая яркая зелень, заваленная черной пылью. Тополя без устали очищают воздух — это наша партия вместе с природой заботятся о здоровье трудящихся. Ветер-шалун колет лицо и глаза, не прятаться — ты — будущий металлург!
Беспечные мальчишки, «пока мать ушла по делам», всегда пробовали ногой раскачивать массивные цепи и даже пытались «опасно» на них вставать, чтобы побыть канатоходцами. Нахождение вблизи памятника делало ребят «чумазыми» серовцами — «нельзя одного оставить». Внешне Серов был красавцем и женщины, даже в старости, сохраняют к нему теплые чувства.
Когда-то это был центр города. После смерти в 1907 году Надежды Половцовой, Главный проспект назвали в ее память — Надеждинский. Много лет центральная улица города носила имя Ленина, была местным Бродвеем для прогулок и покупок, демонстраций, свиданий под часами Маленкова.
В 60-е годы — «по просьбе трудящихся» — потерявшую достойный вид улицу лишили звучного названия и «обозвали» соответственно — Агломератчиков. Другой вариант — Заводская — не прошел. В названиях все-таки заложен какой-то смысл и при их произношении, мы попадаем и под их влияние. Это хорошо понимали советские идеологи. Не случайно, что все наименования-переименования улиц и площадей Надеждинска произошли 22 апреля 1922 года, в день рождения Ленина.
Уже в 70-е секретари горкома ВЛКСМ предлагали Зеленую — поменять на Ленинского комсомола — «в знак особого вклада молодежи города в строительство социализма». Такие действия всегда вызывали в народе смех, удивление и рвотный рефлекс. Сейчас бывшие комсомольские лидеры держат уже собственных секретарш, умело, и ловко руководят городом и заводами, страной.
Какой-то умник принял решение переместить бюст Серова к бассейну — «поплавать», хотя всем было безразлично: поставили и ладно — не сдали же в металлолом. Бюст подвинули ради безликого мемориала воинам-металлургам. На новом месте монумент оказался без цепей и шаровидных стоек.
И получается, что это был не акт вандализма, разгильдяйства, бездушное исполнение чьей-то воли, а произошел исторический, мистический процесс освобождения Серова от тяжких «оков» — смена эпох, но никто этого не заметил, не поняли смысла.
При переезде к администрации города памятник потерял уже и гранитные плиты, служившие основанием — «обрезали маненько, не убудет». Сейчас у бассейна на них водружен деревянный ящик для выращивания цветочков…
Последняя версия бюста, для сокрытия ново дела, внизу украшена колхозной плиткой, «это .., чтобы как у Ленина». И огромной охранной табличкой — вот теперь очень хорошо видна забота государства о культурном наследии.
Серов, как стойкий солдат Родины, герой своего времени, настоящий коммунист, все стерпит. Даже у памятников есть своя жизнь и судьба. Сегодняшнее местонахождение бюста тоже нельзя назвать удачным. Он растворился в пространстве, потерял величие, стоит к людям обычно «спиной». Но даже памятникам и нам, живым, нужно хотя бы иногда смотреть друг другу в лицо, заглядывать в глаза.
Надежда Половцова в войнах не участвовала, из-за хронического недуга часто лечилась на курортах, никого не убивала. Из рельсов Надеждинского завода прокладывали Великую Сибирскую магистраль от Урала до Дальнего Востока. Из металла ковали оружие во славу Отечества. Примером любви к Родине были георгиевские кавалеры. Семья Половцовых выделила деньги на строительство величественного храма, поэтому его так безжалостно и стерли с лица земли. Хотя среди обезумевших коммунистов были люди, которые предлагали в стенах Спасо-Преображенского храма разместить металлургический техникум и музей.
Оказывается, при коммунистах и у нас была своя Красная площадь (пустырь на Ленина, где стоит храм), на которой планировали воздвигнуть «лучшие в мире Дом советов, музей Революции, театры и дворцы»…
«У памятников-могил нашим славным товарищам Кабакову, Серову… стоят часовые, пионеры возлагают цветы… На площади — праздничная демонстрация, военный парад, глядя на своих вождей и пролетающие в небе самолеты, у народа захватывает дух, в едином порыве — все ликуют, от счастья — плачут и поют…»
Умели люди красиво мечтать, но за 70 лет Советской власти на Красной площади так ничего и не построили. В годы репрессий там находился крупный склад хранения красных кирпичей. И сам народ стал называть ее так красиво уже и в шутку и всерьез. Ферросплавщики начинали на этом, «святом месте», делать то ли дворец, то ли театр.
Уже давно назрела необходимость проводить в Серове Надеждинские (образовательные) чтения в знак благодарности жителей создателям города. 10 декабря Н. М. Половцовой исполнится 172 года.
На днях родная сестра А.К. Серова Агния Константиновна отметила 100-летний юбилей. Она живет в Москве.
Сергей Якимов.
Поделись новостью в социальных сетях
